Литва.

 В 2003 году эта прибалтийская страна отличилась показателем 42 суицида на 100 000 жителей. А это как минимум 1500 человек — больше, чем погибло в дорожно-транспортных происшествиях, и в два раза больше, чем десять лет назад.

 Для сравнения: литовские самоубийцы обгоняют Британию в шесть раз, США — в пять раз, а среднемировой показатель — почти в три раза. Никто не знает почему, но семь позиций в десятке государств с наибольшим уровнем самоубийств заняты именно прибалтийскими странами или бывшими республиками СССР. Может, это связано с тем, что Литва также занимает первое место по количеству невропатологов на душу населения?

Во всем мире — включая Прибалтику — людьми, наиболее склонными к суициду, считаются мужчины (как молодые, так и в возрасте), живущие в сельской местности. Что, кстати, вполне логично: любой, кто хоть раз побывал в шкуре фермера, едва сводящего концы с концами, прекрасно знает, насколько убийственно сочетание свободного доступа к огнестрельному оружию и опасным химикатам с алкоголем, вечными долгами, изоляцией от внешнего мира, погодой и невозможностью позвать на помощь (известной среди психологов как «синдром беспомощного самца»).

Исключение из правила — Китай и Южная Индия, где к группе наибольшего риска относятся молодые крестьянки. В их случаях уровень самоубийств составляет соответственно 30 и 148 на 100 000 человек. Считается, что в Китае это связано с тем, что девушки после замужества часто вынуждены сидеть в одиночестве, оставленные своими молодыми мужьями, которые уезжают в город на заработки. В Индии же треть всех самоубийств девушек до 20 лет приходится на самосожжение.

В общем и целом, самоубийство сейчас на подъеме — речь идет о миллионе смертей в год (или один суицид каждые сорок секунд). Это половина всех случаев насильственной смерти: больше людей сегодня убивают себя сами, чем погибает в различных войнах.

С другой стороны, Швеция, на которой традиционно висел ярлык государства, где «скука настолько смертная, что все сами лезут в петлю», сегодня не попадает даже в двадцатку. Точная историческая основа мифа о «шведских самоубийствах» растворяется где-то в тумане послевоенного возрождения — хотя многие шведы обвиняют во всем Дуайта Д. Эйзенхауэра, президента США в 1953 — 1961 годах, который якобы использовал их высокий (в то время) показатель самоубийств для подрыва неунывающего и угрожающе антикапиталистического эгалитаризма шведской социал-демократии.